Восьмого августа наступила осень.
Пальцы придуманных мною девочек белы и тонки, а в пальцах нарисованных мною девочек видны перепонки.
Восьмого августа наступила осень, принеся с собой осознание того, что давние даты уже не причиняют мне обещанной (долгожданной?) боли.
Когда я плачу, в этом мире кто-то становится таким же, как я.
Мне хочется, чтобы меня понимали. Таково подсознательное желание многих людей, если не всех.
Десертом жизни, по-видимому, становится смерть от усталости.
Я многое помню, многое стараюсь воспринять - втягиваю в остатки лета, словно через коктейльную соломинку, выскребаю воображаемой ложкой до тех пор, пока под последней не заскрипит жестяное дно.
Я разучилась жалеть. Наверное, следующим пунктом будет потеря умения привязываться. Или сомневаться.
Я хочу любить. Это мудрее, чем желание, чтобы тебя любили. Я хочу любить так, как люблю в этот сезон шорох листвы, шум ветра в ушах, мягкие, мелодичные голоса.
По мне не скучают, меня не заносят в статистики, в новостные сводки, в списки приглашенных на чужие дежа вю.
Восьмого августа наступила осень. Я вижу первые желтые листья у себя под ногами и просто жду.
Несколько лет спустя я буду любить.
Множество лет спустя меня не будет вовсе.
Я хочу прожить свою жизнь так, словно я - Аурелиано Буэндиа и улыбаюсь, ожидая расстрела.
Я завещаю дожди с четверга на пятницу и тишины по тем местам, где мне когда-то не довелось случиться.
У меня есть имя. В душе я рыжая.
Таким, как я, только и верить в Бога.
Смех за спиной более не действует на меня устрашающе.
Я и сама смеюсь, улыбаюсь в ответ на невысказанные вопросы.
Восьмого августа наступила осень.
Кто-то внутри меня продолжает вести отсчет.
Пальцы придуманных мною девочек белы и тонки, а в пальцах нарисованных мною девочек видны перепонки.
Восьмого августа наступила осень, принеся с собой осознание того, что давние даты уже не причиняют мне обещанной (долгожданной?) боли.
Когда я плачу, в этом мире кто-то становится таким же, как я.
Мне хочется, чтобы меня понимали. Таково подсознательное желание многих людей, если не всех.
Десертом жизни, по-видимому, становится смерть от усталости.
Я многое помню, многое стараюсь воспринять - втягиваю в остатки лета, словно через коктейльную соломинку, выскребаю воображаемой ложкой до тех пор, пока под последней не заскрипит жестяное дно.
Я разучилась жалеть. Наверное, следующим пунктом будет потеря умения привязываться. Или сомневаться.
Я хочу любить. Это мудрее, чем желание, чтобы тебя любили. Я хочу любить так, как люблю в этот сезон шорох листвы, шум ветра в ушах, мягкие, мелодичные голоса.
По мне не скучают, меня не заносят в статистики, в новостные сводки, в списки приглашенных на чужие дежа вю.
Восьмого августа наступила осень. Я вижу первые желтые листья у себя под ногами и просто жду.
Несколько лет спустя я буду любить.
Множество лет спустя меня не будет вовсе.
Я хочу прожить свою жизнь так, словно я - Аурелиано Буэндиа и улыбаюсь, ожидая расстрела.
Я завещаю дожди с четверга на пятницу и тишины по тем местам, где мне когда-то не довелось случиться.
У меня есть имя. В душе я рыжая.
Таким, как я, только и верить в Бога.
Смех за спиной более не действует на меня устрашающе.
Я и сама смеюсь, улыбаюсь в ответ на невысказанные вопросы.
Восьмого августа наступила осень.
Кто-то внутри меня продолжает вести отсчет.